Опять в Сайгоне льется кровь
Она подарила мне незабываемый вечер и доставила острых ощущений на год вперед. Все-таки, выбор партнерши для новогоднего вечера решает очень много. Особенно, если она — кобра.
Змеиное вино продается в магазинах Хо Ши Мина (в прошлом Сайгона). Вино настаивается на кобрах, скорпионах, ящерицах. Ему приписывается магическая сила. Здесь его называют вьетнамской виагрой.
В Сайгоне я собирался пойти встречать Новый Год в Apocalypse Now. Вполне подобающее название для ознаменования начала чего-то нового! Этот бар в нескольких кварталах от отеля “Континенталь” популярен среди иностранцев, и я думал застать там накурившихся опиумом пожилых головорезов из Иностранного Легиона, уже 30 лет числящихся в самоволке американских пехотинцев, агрессивных потаскух в серебрянных мини-юбках и дельцов черного рынка с изъеденными коррупцией и малярией лицами. Провести новогоднюю ночь в компании международных отморозков, торговцев оружием и наемных убийц — согласитесь, такое выпадает нечасто. Но я был моментально разочарован, как только переступил порог. Среди горшков с пальмами и гирлянд лампочек за столиками сидели прилично одетые туристы из Германии, Америки и Тайваня. Шведский стол ломился от европейских блюд. У входа продавали майки с кадрами из одноименного фильма. На ТВ с большим экраном транслировали футбол, а у бара сидели обгоревшие (не от напалма!) блондинки с акцентом Среднего Запада и без малейшего намека на грех.
Развернулся и ушел. У выхода узнал мото-парня в бейсболке с надписью Yankees, который часто дежурил у гостиницы и возил меня по городу. Он мне: “Happy New Year!” Я растерялся, что ему ответить, потому что китайский новый год, который во Вьетнаме отмечают под именем Тет, будет лишь в конце января. “Мото?” — он заполнил паузу. “А куда сейчас ехать-то?” — подумал я. “Тим рэн?” — спросил мото-парень, и я сразу не понял, что он имел в виду. “Кобра?” — сказал он и показал жестом, мол, поесть. Оказывается, он помнил, что пару дней назад я при нем спрашивал у портье, где можно отведать змеюку. Вечер начинал складываться неожиданно хорошо — вместо новогоднего ужина с маргиналами замерещила перспектива ужина гадами.
Мото-парень за рулем, я сзади — мы вливаемся в толпу других мото. Они выполняют сонг ту до — ежесубботний ритуал беcцельной медленной езды кругами по улицам центрального Сайгона. Только сегодня их было во много раз больше — десятки тысяч молодых вьетнамцев — парней, одетых в накрахмаленные рубашки и отутюженные
брюки, и девушек с прямыми спинами в белых ао зай (длинных облегающих платьях) и перчатках до локтей — движутся как поток воды в замедленной съемке в едином беcцельном стремлении, но каждый сам по себе. Как на школьной вечеринке: девочки справа, мальчики слева, и обе стороны боятся сделать шаг навстречу друг другу. Или вместе остановиться. Они не останавливаются — для этого просто нет места: каждый квадратный метр мостовой занят мото.
На улицах Сайгона пахнет бензиновым выхлопом, цветами франджипани, свежевыпеченными французскими батонами, курениями из храмов, и иногда ветер приносит невкусный запах усталой от большого города реки. Но главный запах — это аромат еды. В Сайгоне еда не выпадает из поля зрения ни на минуту. Это ощущение, когда не знаешь, что перед тобой, но хочется все попробовать, достигает апогея в маленьких ларьках на рынке Бен Тан. Оно не становится меньше от дурманящей смеси запахов дуриана, морской живности и хвак нама, известного повсеместно во всей Юго-Восточной Азии рыбного соуса из бродящей селедки. Не пропадает от вида босоногих мясников, пьющих чай, сидя на корточках, на своих кровавых разделочных плахах. Не пугается молоточков мальчишек, чье дело стуком оповещать потенциальных клиентов о приближении разносчиков с коромыслом дон га — с одной стороны висит горшок с вермишелевым супом фо, с другой — мешочки с приправами, ложками и тарелками. Все яркое, свежее (без единого холодильника), неузнаваемое и все просится в рот. Еда везде. Кто не готовит ее, тот ест, устроившись в дверном проеме или привалясь на корточках к стене.
Pages: 1 2
